Сумрак - Глава 518.
Глава 26 Даос без приклада
>: Глава 26
Лун Цин долгое время выполнял работу по дому в Чжишоугуане. Каждый день ему приходится взбираться на эту красную гору, поросшую виноградными лозами, чтобы доставить вещи странным старым жрецам в пещере. Он также должен выдерживать большое психологическое давление, особенно старый даосский священник, которого срезали по пояс. Он даже обращался с ним как со свиньей и собакой, унижал его и пытал до тех пор, пока он не был ранен и харкал кровью.
Хотя его и пытали пытками, это не угрожало его жизни. Проведя столько дней, Лун Цин догадался, что, хотя старые даосы в этих пещерах были деформированы, он знал его происхождение и не осмеливался по-настоящему убить его, поэтому он продолжал проявлять терпение, а иногда даже проявлять инициативу, чтобы сказать несколько слов. этим старым даосам.
Судя по тому опыту, который ему дали рассказы в этих книгах, эти старые даосы, запертые в пещере, как призраки, обречены быть чрезвычайно одинокими, поэтому, пока они будут больше говорить, они действительно смогут совершенствоваться вместе с этими старыми даосами. Определенные эмоции, когда они есть, естественным образом приносят большую пользу.
Такое ожидание кажется немного детским и милым. До сих пор, кроме того, что даосы расспрашивали его о том, что происходило в его тренировочных кругах в последние десятилетия, даосы все еще продолжают насмехаться над его низшим совершенствованием для царства и гневно реветь. Почему он может выглядеть таким слабым.
Но, по крайней мере, он получил некоторую информацию из этих разговоров. Например, прежде чем впилиться в глаза, он дал себе блевать кровью и полетел, сломав ребристую старую инвалидную фамилию Он. Лао Дао по прозвищу, который утверждает, что он наполовину даос, очевидно, является болезненным издевательством над собой после того, как его укоротили в талии. Это не настоящее имя. Согласно рангу старшего, это должен быть дядя храма Силин.
Половина даосских рук глубоко погрузилась в мех снежного гигантского волка. Старый даосский плащ развевался без ветра, и выражение его лица было холодным, как скала, но в глазах отражалось бесконечное выражение яростной боли и отчаяния. Лун Цин, который встал с кровью и встал, тихо сказал: «Я сказал, что в первый день, когда ты пришел. Вы пустая трата, что вы имеете право говорить со мной? Убирайся."
Лун Цин не покидал пещеру так же тихо, как раньше, потому что услышал нечто отличное от слов своего предшественника. Другая сторона, очевидно, была в отчаянии, и он знал, в чем заключалось отчаяние другой стороны, поэтому он пошел ва-банк Перед волчьей шкурой, опустившись на оба колена. Сказал: «Если я пустая трата. Субъект не позволит мне прийти сюда и не даст мне возможности встретиться со старшими».
Услышав имя Господа, половина даосов постепенно успокоилась. Глядя на Лун Цин, стоящего перед ним на коленях, он нервно улыбнулся и сказал: «Но ты пустая трата времени».
«Теперь это пустая трата времени. Это не значит, что это всегда будет отходами».
Лун Цин ответил спокойно, слегка склонив голову, в его глазах бледно-серый блеск.
«Несправедливо говорить, что ты отброс».
Полупутник бесстрастно посмотрел на него и сказал: «Будучи униженным и униженным мной вот так, ты все еще настаиваешь на том, чтобы лезть в дыру каждый день. Если вы практикуете серые глаза в темноте, вы хотите найти возможность поглотить мои навыки, хотите ли вы использовать обман или пойти по эмоциональному пути, в конце концов, вы доказываете, что вы достаточно безжалостны. ”
Услышав эти слова, Лун Цин был потрясен, и он понятия не имел, что перед ним, казалось бы, сумасшедший мастер-инвалид. Собственно, с самого начала она ясно видела свои мысли, и вдруг у нее появился бесконечный страх, и ей захотелось повернуться и сбежать из этой великолепной, но мрачной пещеры.
Тем не менее, я не знаю причины, может быть, он затек и не может двигаться, может быть, это потому, что я знаю, как быстро я могу убежать. Не может быть быстрее, чем старые глаза, может быть, просто хотят играть. Он не двигался.
Он все еще стоял на коленях перед стариком, но его голова была опущена.
«Серые глаза — действительно потрясающая практика. По сравнению с первоначальными навыками прожорливого демона после преобразования предшественниками Даомэнь, они могут напрямую поглощать мысли практикующих, не глотая плоть и кровь практикующих. Один из вариантов. ”
На полпути даос взглянул на вершину пещеры, как бы глядя на небо, вспоминая многие прошлые события, и медленно сказал: «Но на самом деле после такой трансформации она не выглядит такой кровавой, она естественно изнашиваются и прожорливы. Напротив, менталитет и даже дух прессинга с серыми глазами сложно интегрировать в свой изначальный мир, что вызовет множество проблем в будущем. Где настоящая прожорливая сильная, но к сожалению прожорливость в Мозонге давно утеряна, а сейчас Мозонг чахнет Как таковой никто и никогда не узнает. ”
Этот могущественный культиватор-ветеран, ворвавшийся в царство пяти миров, не знал, что мастер Ляньшэн уже тайно возобновил прожорливый культ в прошлом.
Выражение лица Лун Цин было легким, он видел соответствующие записи на свитке песка Тяньшу, но не обратил на это особого внимания. В это время он услышал, как даос на полпути сказал, что он знал, что это очень неприятная проблема, но теперь он очень сбит с толку. Причина в том, что, увидев их намерения, половина даосов не убила себя и не прогнала их, а вместо этого стала учить себя, как учитель.
Даос на полпути перевел взгляд на вершину пещеры, посмотрел вниз на Лунцина и равнодушно сказал: «Ты достаточно силен, добродушен, амбициозен, вдумчив, терпим и достаточно ядовит. Кажется, у тебя уже есть все условия для успешного военачальника. Тогда знаешь, почему я до сих пор говорю, что ты отброс? ”
«Ученики не знают».
«Я слышал о вашем опыте несколько дней назад и знаю, что вы были прекрасны в прошлом, но в конечном итоге это было уничтожено учениками колледжа. Тогда я спрошу тебя, где тебе хуже всего быть учеником колледжа?»
Слушая этот вопрос, Лун Цин долго молчал. На самом деле, он много раз задавал себе этот вопрос. Он не может понять, как Нин Цюэ лучше, чем он сам — он был так близок к совершенству. Сын Силин, а Нин Цюэ всего лишь пешка Вэйчэна, но он проиграл сопернику подряд, и чем больше он проигрывает, тем хуже, каков ответ на этот вопрос?
— У тебя недостаточно толстое лицо.
Наполовину даос слабо посмотрел на него и сказал: «Или, другими словами, ты все еще пытаешься сохранить свою последнюю гордость, и ты совсем не понимаешь, если ты хочешь быть самым сильным практикующим, тогда ты должен знать, когда отказаться от своей гордыни, погрузиться в грязную грязь. ”
Лун Цин поднял голову, нахмурился и спросил: «Я не думаю, что у меня все еще есть место для гордости».
Наполовину даос поднял руку, указал на свое колено и сказал: «Хотя ты и стоишь на коленях передо мной, ты все еще стоишь в своем сердце».
Лун Цин сказал: «Нин Цюэ не хватает гордости?»
Наполовину даос сказал: «Я не видел человека по имени Нин Цюэ и не знаю, что он сделал. Но я верю, что если он должен что-то сделать, то обязательно возьмет на себя всю гордость, которая скрыта в его сердце. Сдавайся, если это он в наблюдательности, он никогда не будет таким, как ты, каждый день молча взбираясь в горы, пытаясь использовать наступательные или коварные средства, чтобы овладеть моим мастерством. ”
Лун Цин был немного озадачен и спросил: «Что он будет делать?»
Половина даоса зашипела и засмеялась. Морщины на сухом лице. Он дрожал, как сырая лапша, которую вот-вот отрежут, и сказал: «В первый день входа в пещеру он встанет передо мной на колени. Умоляющий, умоляющий меня поделиться этим умением с ним.
«Но… насколько я знаю, люди в колледже очень гордятся».
«Род гордыни есть видимость, гордость неба и земли людям. Но они никогда не будут гордиться собой, и они лишь некоторая гордость после дешевых и могущественных, ненадежных шлюх, пока они могут позволить себе Когда они станут сильнее, они могут предать Хаотяня и посвятить себя Мозонгу. Где может быть гордость! ”
Наполовину даос сердито зарычал, его лицо покраснело, а дрожащая правая рука трепетала в воздухе. Кажется, что он хватает врага, которого нельзя поймать, и разрывает его на бесчисленные куски.
Все в пещере словно почувствовало эту злость, белоснежная волчья шерсть стала беспокойно гладкой, а ночная жемчужина на стене тихо собирала свет.
Лун Цин опустился на колени перед даосом, и его разрывала эта мощная духовная сила, словно сжигая, он исчерпал все свои силы. Только пусть дрожащее тело не рухнет на землю.
Ветер внезапно прекратился, и в пещере воцарилась тишина.
Половина даосов посмотрели на Лун Цина и медленно спросили: «Вы знаете, кто меня порезал?»
Его голос был спокоен, казалось бы, без эмоций, но в нем была бесконечная боль.
Руки Лун Цин на земле все еще слегка дрожали. Кончики пальцев слегка согнуты, вот-вот нарисуются следы. Он рискнул возмутительно разозлиться и сказал с дрожью: «Либо Мастер, либо Ке Хаоран».
Наполовину даос слегка ошеломился и спросил: «Откуда ты знаешь?»
Лун Цин сказал: «В этом году старшие культиваторы должны были превысить пять сфер. Они уже за пределами священного, и они могут победить тебя в мире и причинить тебе столько боли… Только эти двое.
Выслушав его ответ, половина даосов без конца и горько засмеялась и сказала: «Вы правы, меня Ке Хаоран отрубил мечом, а старики, спрятавшиеся в этой горной пещере. Он был либо ранен Кэ Хаораном, либо его хозяин. ”
«Я был на войне с Кэ Хаораном и был серьезно ранен. Если бы не таинственный закон, спасший мою жизнь, я бы страдал от бесконечной боли и умер бы на месте, но даже если я выживу сейчас, я не могу забыть боль того года, я не могу забыть его посмотреть. с моими собственными глазами. Чувство выхода из кишечника, я не могу забыть ощущение того, как моя нижняя часть тела покидает меня, я не могу забыть боль! ”
«Хотя Ке Хаоран мертв, я до сих пор не могу забыть эти боли. Я не примирился. Я хочу, чтобы Ке Хаоран умер и страдал, поэтому я всегда хочу разрушить колледж».
«Однако во второй половине своей жизни я могу полагаться только на избыточную верхнюю часть тела, чтобы ползать вверх и вниз, как жук в этой дыре. Я просто пустой человек без задницы. Как я могу разрушить колледж?»
Наполовину даос посмотрел на Лун Цин, который стоял на коленях перед ним, смеясь, как сумасшедший, отчаянно говоря: «Господь послал тебя ко мне, я думал, что у тебя есть шанс, но я этого не ожидал, но ты все еще Пустая трата, хоть у тебя и есть задница, но не такая, как у меня! ”
Лун Цин Хо Ран поднял голову и спросил: «Как мы можем не стать отходами?»
Старик резко рассмеялся, глядя ему в глаза, и тихо сказал: «Так называемые сильные — это те, кто может преследовать сильного любой ценой».
Лун Цин преклонил колени на земле, его голос дрожал, и он сказал: «Я решил практиковать серое зрение, я просто хочу тайно рассчитывать на тебя или кого-либо из старших в этой горной пещере, я думал, что это уже было рассмотрено. любой ценой. Я не знаю, как идти дальше. ”
Старый незнакомец сказал с улыбкой: «Поскольку ты хочешь сделать все во что бы то ни стало, то, кроме того, чтобы быть сильным, у тебя не должно быть никаких других эмоций или позиций, как бы ты ни гордился, каковы бы ни были твои убеждения, ты приходится выбрасывать. Стой, ты должен быть как я сейчас, никакого ****. ”
Лун Цин тихо спросил: «А как насчет Хаотяня?»
Старик резко сказал: «Ублюдки в академии такие могущественные, потому что у них нет ни веры, ни правил. По их мнению, Хаотянь не ****, а пердун! Так что, если вы хотите победить академию, вы должны победить их. Нет больше веры, нет правил! Мы должны научиться считать Хаотяня пердуном! Отпустить! ”
...
...
(Трое громко смеется… Наконец-то я написал это, спасибо за ваши фотографии, спасибо за вашу поддержку, спасибо за глаза вашего отца, спасибо за ваш месячный билет, если у вас еще есть билет, пожалуйста, продолжайте! Спасибо ты!) Продолжение следует..